🔥 Иранское кино снова бьёт в набат! Мохаммад Расулоф, режиссёр-диссидент, чьи фильмы запрещают на родине, а мировое сообщество награждает овациями, вырывает из реальности историю семьи, ставшей микрокосмом целой страны. Тут нет метафор о птицах или поэзии дождя — только пистолет под подушкой, хиджабы, сжимающиеся как удавка, и крик девушек, которых система пытается лишить лица. Редакция сайта cheek-look.ru разбирается, как квартирная драма превращается в манифест против государственного террора.
—
Семья как поле боя: от хиджаба до дробовика
🌪️ «Папа получил повышение!» — с этой фразы начинается кошмар. Иман (Миссаг Зарех), новоиспечённый судебный следователь, верит, что его подписи на смертных приговорах — «вклад в справедливость». Но уже через неделю его руки дрожат, когда дочери приносят в квартиру подругу Садаф (Нюша Ахши) с лицом, изуродованным полицейской дробью. Вы видели когда-нибудь, как подростки прячут слезы, стирая кровь с плитки? А их мать (Сохейла Голестан) в это время лихорадочно ищет Коран, словно священная книга защитит от пуль.
Расулоф не щадит зрителя: он сталкивает лбами быт и ад. Вот девочки красят ногти лаком «персиковый рассвет» — через кадр отец ворочает папки с делами казнённых. Вот они танцуют под поп-музыку — а за стеной грохочут взрывы слезоточивых гранат. Режиссёр словно спрашивает: «Вы всё ещё верите, что можно отгородиться от реальности стенами?»
—
Эзопов язык? Нет, кувалда правды
🎥 Иранские режиссёры — мастера намёков. Помните «Такси» Джафара Панахи, где камера регистратора ловила крики протеста за стеклом? Расулоф же рушит эту традицию. Его герои не шепчут — орут. «Я живу здесь! У меня есть глаза!» — кричит старшая дочь Резван (Махса Ростами), когда отец называет телерепортажи о протестах «фейками».
Режиссёрский приём здесь — отсутствие приёмов. Камеры дрожат, как руки Имана, когда он подписывает смертные приговоры. Крупные планы показывают не лица, а детали: синяк на запястье Саны (Сетаре Малеки), царапины на пистолете, трещину в чашке, разбитой во время ссоры. Это кино не метафор — это кино-документ. Как судебный протокол, написанный кровью.
—
Пистолет под подушкой: как страх рождает монстра
💀 Символ распада — оружие. В первых кадрах Иман аккуратно кладёт пистолет в тумбочку. К середине фильма он уже роет им стену, подозревая, что дочери спрятали «компромат». Апофеоз — сцена, где герой, обезумев от паранойи, приставляет ствол к виску жены: «Ты тоже против меня?»
Это не метаморфоза — это диагноз. Система, требующая слепого повиновения, превращает обычного отца в палача. Заметили, как меняется его одежда? Сначала — белая рубашка, как у офисного работника. Потом — тёмная, как мундир. В финале он и вовсе появляется в чёрном, словно сама смерть. И ведь это не костюм — это униформа системы, которая душит даже своих слуг.
—
Девушки в темных платках: фемицид как норма
👁️ «У тебя волосы выбились из-под хиджаба. Исправь», — шипит мать на дочь, сама уже закутанная в чёрное. Женщины здесь — не жертвы, а поле битвы. Старшая Резван бросает в отца: «Ты убийца!», младшая Сана плачет в подушку, подруга Садаф теряет глаз от дроби… Но главное преступление системы — даже не пули.
Этот фильм о том, как насилие становится воздухом. Мать, читающая Коран с дикими глазами, — разве она злодейка? Нет — она пытается выжить. Её молитвы — крик о помощи. А когда дочери наконец срывают с неё платок, под ним оказываются седые волосы. Сколько ей лет? Сорок? Пятьдесят? Она выглядит на семьдесят. Вот цена молчания.
—
🚨 После Каннского триумфа Расулоф заявил: «Этот фильм — письмо в будущее». Но будущее уже здесь. Пока вы читаете эту рецензию, девочки в Тегеране красят ногти перламутром, пряча баллончики с краской под хиджабами. Отец семейства где-то ставит подпись, не глядя. А пистолет под подушкой ржавеет, ждёт нового хозяина.
💥 Смотрите. Думайте. Не дайте страху стать вашим вторым именем.
